Своеобразие, характерное для миниатюр данной рукописи, отличает и диптих, посвященный притче о Хатим-Тае.
Однажды Хатим-Тай, славившийся добротой и гостеприимством, устроил всеобщий пир, заколов ради этого 40 верблюдов. Неподалеку от места пиршества он увидел бедняка, собиравшего терновник и не участвующего во всеобщем торжестве. Хатим-Тай удивился этому и спросил, почему не пирует бедняк на празднике, устроенном для всех. Тот ответил: «Кто ест хлеб, заработанный своим трудом, не подчиняется Хатим-Таю». Пораженный ответом бедняка, Хатим-Тай понял, что тот превзошел его в широте и мудрости взглядов.
Правая часть диптиха представляет сцену пира у Хатим-Тая, левая — его встречу и разговор с бедняком.
Атмосфера пустыни, ее суровость и простота переданы художником с большим мастерством. Лаконичный пейзаж, небольшая юрта, где у очага собрались женщины с детьми, мужчина, занимающийся прядением, невдалеке другой, собирающий терновник, — все это характерная картина быта кочевников среднеазиатских степей. Достоверен и облик крестьян - коренастых, узкоглазых, с костистыми лицами, одетых в полосатые халаты и в штаны до колен. Сам Хатим-Тай и его друзья больше напоминают богатых бухарцев, чем аристократов придворного круга.
Особенности уклада среднеазиатской жизни, занятия жителей, их Социальная принадлежность, этнический тип людей нашли выражение в тонко подмеченных психологических чертах и таких реалиях, как прически и костюмы, топор, заткнутый за веревку, связывающую терновник, выброшенные кости и головы съеденных верблюдов, форма посуды. Все это сообщает неповторимое своеобразие миниатюре.
Художественное решение диптиха, несмотря на кажущееся внимание к бытовым подробностям, строго и просто. Очерченные легкой линией крупные сильные фигуры выделяются на гладком светлом фоне. Ритмическая согласованность силуэтов, движений с формами предметов быта (блюда в сцене пира), отсутствие детализации, орнаментировки, лаконичная манера живописи, отличная от ювелирного изящества гератской миниатюры, придают диптиху монументальность.
Стилистическая близость обоих диптихов указывает на руку одного выдающегося мастера мавераннахрской школы, их исполнившего.