Сборники восточных басен и сказок, в том числе знаменитую «1001 ночь», часто сравнивают с приемом фокусника, когда из большого ящика достают меньший, затем следующий, далее еще меньший, и их великое множество. «Ящичное построение» нравоучительных сказок и притч всегда объединено обрамляющим сюжетом, в котором присутствует рассказчик, излагающий сказки по ходу действия. В «1001 ночи» это прекрасная Шахразада, в «Анвар-и Сухайли» — шакалы Калила и Димна, а также философ-индиец Бейдеба. Поведанная Бейдебой история о благочестивце и ласке порицает людей, «торопливых в своих делах, поступающих без твердого знания и обдуманности».
Изображая, как из-за поспешности благочестивец убил ручную ласку, которую он оставил караулить ребенка, художник переносит действие за пределы дома, что всегда предпочитали миниатюристы Мавераннахра. Иллюстрации к басням, по сравнению с множеством стандартизованных столетиями миниатюр к эпосу и лирике, давали большую свободу в выборе достоверного жизненного материала, не требующего «высокого стиля». На листах «Анвар-и Сухайли» толпятся женщины с непокрытыми головами и босоногие простолюдины в короткой одежде, с долами, подоткнутыми во время работы за пояс. Изображенный на данной миниатюре благочестивей, также облачен в повседневный халат, хотя по содержанию притчи известно, что герой возвратился с царского приема.
Любовно передаст художник деревянную колыбель с точеными перекладинами (такие люльки — бешик — и посейчас распространены в Средней Азии), прослеживает, как запеленат и «прибинтован» ребенок к своему ложу.
Эта и другие миниатюры рукописи убедительно подтверждают высказанное нами во вступительной статье соображение о «новеллистическом», непарадном направлении в искусстве рукописной книги, возникшем за пределами столицы.